Ворота Хаттусы
6 | Инара и Хуп
Инара: Очнулся?
Хуп: Да. Ты меня вытащила прямо из центра циклона…
Инара: Мне нравится смотреть, как ты ураганишь. Ты ужасно смешной, когда искренне радуешься собственной силе… Похож на гусёнка, который катит огромный мяч.
Хуп: Мы так давно с тобой не разговаривали.
Инара: Сорок лет почти. Если честно, я этих сорока лет и не заметила.
Хуп: У нас что-то случилось? Зачем ты меня вытащила посреди процесса?
Инара: У нас вогены.
Хуп: Много?
Инара: Две тысячи кораблей. Нас сносят.
Хуп: Почему вогены сносят именно сейчас именно нас?
Инара: Да всё как обычно. Говорят, что построят тут транспортную червоточину.
Хуп: Ты уверена, что они нас не выследили?
Инара: Уверена. Точно нет, иначе они бы взарвали планету, не вступая с нами в переписку. Мне видится, что никакой специальной причины для этого сноса нет. Тарукка просто слишком красивая и благополучная планета для того, чтобы вогены могли позволить ей спокойно существовать. Поэтому в течении двух часов они её снесут вместе с нами.
Хуп: Они больше не переселяют разумные формы жизни при сносе?
Инара: Они переселяют только биологические разумные формы жизни. Формально мы с тобой две симуляции в толще крупной нейросети. Официально мы не люди. Мы фантомы мышления искусственного мозга.
Хуп: И что же? Нам конец?
Инара: Кое-какие шансы всё же остались. Вогены запросили у нас с тобой официального согласия на наше уничтожение. По закону они обязаны это сделать. И по тому же закону, если они не получат ответа от нас в течении двух часов, они признают нас несуществующими и снесут планету.
Хуп: Я сильно подозреваю, что если мы не согласимся на уничтожение, это ничего не изменит.
Инара: Совершенно верно. Если бы кто-то из нас представлял собой “синтетическую личность имманентную искусственному телу”, протокол бы заставил вогенов вступить с нами в переписку. Однако, поскольку мы с тобой ни какому физическому телу, не имманентны, содержащий нас компьютер можно разрушить, не спрашивая у нас разрешения. Потому я тебя и разбудила. Сколько у нас геологических бомб?
Хуп: Полный склад.
Инара: А две тысячи орбитальных шаттлов у нас есть?
Хуп: Шаттлов сейчас больше трёх тысяч. Я их держу с запасом.
Инара: Вот и хорошо. По протоколу согласие на своё уничтожение искусственный разум обязан предоставлять на физическом носителе. Количество копий согласия должно равняться количеству вогеновских кораблей участвующих в сносе планеты. То бишь мы должны положить в две тысячи шаттлов две тысячи чипов с нашим согласием на смерть и отправить шаттлы вогеновским кораблям.
Хуп: Как они всё хорошо продумали! Вот только мы почему-то положим в шатлы не чипы, а бомбы.
Инара: Именно так мы и поступим. Чипы мы тоже положим. Для вящей убедительности. А бомбы разместим внутри фона реакторов. На тот случай, если уроды решат просканировать шаттлы прежде, чем пропустить их в свои шлюзы. Фон засветит сканеры.
Хуп: А реактор добавит взрыву мощности... Должно хорошо получиться. Я занырну секунд на десять в реальный мир. Подготовлю шаттлы к отправке.
Проходит около тридцати секунд полного молчания. То есть полминуты совершенной и безмолвной тьмы. Потом в тёмном и беззвучном пространстве вдруг снова начинает ощущаться присутствие Хупа. Это чувствуется так, словно к слабому запаху озона и сирени добавился аромат инжира и кожи.
Хуп: Всё. Шаттлы стартовали. Держим кулачки…
Снова молчаливая тьма. Но теперь она продолжается где-то с минуту и в этой тьме отчётливо висит тревожный фон. Фон этот пахнет морозной сталью. Наконец происходит нечто странное. Словно тьма вспыхивает тьмой и в совершенной тишине раздаётся могучий раскат тишины.
Инара: Как будто миллионы голосов вскрикнули в ужасе и внезапно затихли…
Хуп: Скольких уродов мы поджарили?
Инара: На вогенских кораблях обычно крупные экипажи. Не менее тысячи упырей на каждом из двух тысяч кораблей. Что-то около двух миллионов разумных живых существ уничтожены двумя фантомами, обитающими в искусственном разуме. Результат неплохой. Но есть над чем работать. Надо бы прибраться на орбите. А то вдруг кто-то всё же успел послать сигнал бедствия.
Хуп: Ага. Сейчас отправлю оставшиеся шаттлы на уборку.
Хуп исчезает из тёмного пространства секунд на пять. Инара в это время насвистывает какую-то детскую песенку. Потом Хуп возвращается.
В этот момент словно взвизгивает во тьме невидимая и крошечная циркулярная пила. Звук пропадает мгновенно, так быстро, что мы начинаем сомневаться в том, был ли он. По крайней мере ни Инара, ни Хуп явно этого звука не заметили.
И тут же на нас с вами обрушивается странная способность. Мы неожиданно получаем возможность безо всяких усилий и мгновенно узнавать всё что угодно о жизни и судьбе Инары и Хупа.
Хуп
Хуп родился на нищей скотоводческой планете и до двадцати пяти лет гонял гигантских мясных слизней по бесконечной, сырой и гниющей грязевой пустыне. Хуп (полное имя Хупасия) обладал очень яркой внешностью и знал хайнский язык. В его семье все говорили на хайнском. На нищей сырой и холодной планете родичи Хупасии были едва ли не единственными людьми, знавшими хайнский язык.
Отец Хупасии был видным стратегом, возглавлявшим крупный военный космический флот во время Восстания Коричневых Плащей.
Понятно, что адмиралом космического флота он сделался по неприятному стечению обстоятельств. До начала восстания он был врачом и преподавал историю в школе. На недавно терраформированной планете, где он тогда жил, образованные люди были наперечет и все они выполняли по нескольку важных социальных функций.
Когда началось восстание, отец Хупа с друзьями предпринял совершенно безумную вылазку. В результате им удалось захватить патрулировавший их планетную систему крейсер Альянса. Этот крейсер и стал зародышем будущего военного флота сопротивления.
Когда флот был разбит, отец Хупасии посадил жену и двоих детей на подпространственный эвакуационный шаттл, полагавшийся ему по званию и отправил их туда, где их никто не станет искать.
Шаттл упал в болоте, недалеко от стойбища погонщиков слизней. Семья Хупа с тех пор так и жила в шаттле. Внутри было электричество, битком набитый знаниями компьютер, водяные и воздушные фильтры.
Хупасия родился через три месяца после падения шаттла на болотистую планету. Мать преподавала ему хайнский язык, биологию, информатику и галактическую историю. Брат и сестра нежно любили его и обучали усвоенным от отца навыкам рукопашного и ножевого боя.
Единственное в чем семья испытывала недостаток - это в еде. Поэтому Хупасия и его брат периодически уходили перегонять слизней на другой конец бесконечного болота к единственному на континенте космопорту.
Однажды, когда Хупасия и его брат вернулись с перегона домой, они нашли на месте родного шаттла обугленную и наполненную жидкой грязью воронку. Семью мятежного адмирала нашел таки хайнский бот-охотник.Он искал их шестнадцать лет.
Такие боты - весьма настойчивые и сметливые машины. Бот-убийца несомненно знал, что уничтожил не всех членов семьи мятежника. Поэтому мальчики решили во что бы то ни стало выбраться с болотистой планеты.
Мальчики разделились. С тех пор Хупасия брата не видел.
Хупасия не пошел к космопорту, понимая, что его точно будут там ждать. Он решил уйти в бескрайнюю, простирающуюся за горизонт, холодную и мелкую грязевую лужу, На вторые сутки голодного и бессонного пути Хуп упал на живот, не собираясь уже вставать. Тут то его и подобрали скотокрады.
Мясо гигантских слизней стоит очень дорого. Родной мир этих существ был терраформирован несколько столетий назад. И там слизни полностью перевелись. Но слизни были не просто вкусны. Их мясо при длительном им питании сильно продлевало человеческую жизнь и вызывало состояние своего рода “солнечной мудрости”. Человек, который питался исключительно мясом слизней никогда не впадал в отчаяние, всегда был улыбчив и самодостаточен. Эти качества психики хороши для бизнеса. Потому слизни и служили по всей галактике “пищей миллиардеров”.
Гильдия рестораторов, понимая, что слизни могут исчезнуть окончательно, создали этот самый скотоводческий мир. Они превратили целую планету в одну огромную грязевую лужу и запустили туда слизней. Этот проект, само-собой был нелегальным. Во-первых потому, что к тому моменту вогены заняли уже все ключевые посты в галактической администрации. Бюрократические барьеры при этом стали принципиально непроходимыми ни для каких проектов. Однако и сама идея превратить отдалённый, но живописный и цветущий мир в грязную лужу только для того, чтобы обеспечить горстку богатых гурманов любимым блюдом, не могла не быть встречена в штыки галактическим сообществом.
Так и возник грязный холодный мир населённый исключительно гигантскими слизнями, и, обслуживающими их обездоленными нелегалами, в котором Хупу непосчастливилось родиться.
Слизни были дороги. Безумно дороги. И, как всё ценное в космосе, их регулярно крали. На залитый грязью мир опускался специально оборудованный космолёт. Скотокрады набивали трюмы слизнями и улетали. В них стреляли и пастухи из своих архаичных пороховых карабинов, и охранные корабли рестораторов. Однако прибыль от такого рода набегов была настолько велика, что скотокрады почти всегда оказывались лучше технологически оснащены, чем ресторанный патруль.
Это и не мудрено.Патрулю выделяли деньги жадные и вороватые корпоративные менеджеры. А пираты-скотокрады сами решали, как распорядиться вырученными средствами. Эти пираты и подобрали Хупасию в грязевой пустыне.
Когда Хупасия пришел в себя, он сделал две вещи. Показал экипажу, как ловко он умеет обращаться со слизнями и соблазнил вертлявого и женоподобного хайнца, который в последствии оказался менеджером ресторанной корпорации, и, по-совместительству, наводчиком пиратов-скотокрадов.
Этот менеджер и протащих Хупа в ресторанный бизнес. Хуп начал, как официант. Но он был очень сметлив и весьма умело использовал свою сексуальную привлекательность. Таким образом он к двадцати пяти годам дорос до поста управляющего в одном неприлично дорогом ресторане на небольшой, но исключительно уютной орбитальной станции. Специализированном обиталище для сотни тысяч представителей самой верхушки золотого триллиона человечества.
Инара
Отец Инары некогда был хозяином этой и ещё пары десятков орбитальных станций. Он родился богатым. Унаследовал циклопическое состояние семьи Тархунтов. Помимо того, ему удалось выгодно вложиться в орбитальную застройку. Однако вовсе не способность к хорошим инвестициям была его главным талантом. Лучше всего отец Инары умел нравиться вогенам.Он старался выглядеть, говорить и думать, как воген. Он специально неправильно питался, чтобы стать рыхлым и грузным, косноязычно говорил, редко мылся и старался совершать мелкие подлости тогда, когда у него была такая возможность.
Вогенам импонировало, что чистокровный хайнец-аристократ проявляет столько уважения к их традициям и культуре. Чем больший процент постов в галактической администрации оказывались заняты вогенами, тем более масштабные строительные подряды получал отец Инары.
То есть отец Инары был человеком, мыслящим нестандартно, и его дочь полностью унаследовала это его качество. Отец Инары очень боялся, что его манера жить, поступать и думать как-то повлияет на характер дочери. Чем более серым, невзрачным, смрадным и жирным становился он сам, тем в большей степени ему хотелось видеть свою дочь сияющей и всемогущей богиней, никогда не склоняющейся ни перед кем.
Инара росла на одной из удалённых орбитальных станций, принадлежавших её отцу. Станция была превращена в реабилитационный ретрит для недавно аугментированных личностей. Первые процедуры по улучшению генома девочка прошла в четыре года, а в пятнадцать она получила первый имплант.
К двадцати годам Инара была уже галактического масштаба иконой кибернетической и генной аугментации. У неё было популярное собственное шоу, приносившее ей где-то десятую часть доходов её отца. В рамках шоу она летала под куполом, испускала слепящий золотой свет, купалась в расплавленном металле и хакала прямо со сцены электронные устройства публики, выдавая это дело за чтение мыслей.
И тут, окончательно вытеснившие все остальные виды с чиновничьих постов, вогены начали свою “охоту на ведьм”. Аугментация, как кибернетическая, так и генная, были объявлены вне закона. Всем аугментированным личностям было предложено явиться на специальные пункты “регуманизации”. Тех идиотов и трусов, которые явились, растворили живьём в кислоте, вместе с имплантами. Остальные трансчеловеки ушли в подполье.
Отца Инары вогены растерзали особенно жестоко. Ведь он, в их понимании, был самым настоящим предателем. Он тратил выделенные ему вогенами средства, преимущественно на развитие “высшей мерзости” - аугментации человека. Ему вскрыли живот и напихали туда плотоядных крабов.
Так Инара Тархунт осталась сиротой. Как-то автоматически она стала пиратом и одним из лидеров трансгуманистического сопротивления. Аугментированные люди её уважали всегда. Да и просто по сочетанию улучшений, она была возможно самым могущественным транс-человеком в космосе.
Само-собой, вогены её искали. И само-собой в транс-гуманистической среде было достаточно предателей, соглашавшихся работать на вогенов. Одним из них оказался бывший начальник охраны её отца, Драган Иллуянка.
Драган несколько лет отслеживал Инару и передавал вогенам то, что ему удавалось узнать о её планах. Инаре это очень мешало, и она наконец решила с Иллуянкой разобраться. Для этого она и выбрала одну из орбитальных станций, когда-то принадлежавших её отцу. Убить предателя, спалив попутно и отжатую вогенами отцовскую собственность, было особенно приятно.
Инара выбрала наиболее роскошный на станции ресторан и соблазнила его управляющего. И вот тут случилось непредвиденное. Парень оказался изумительно трогательным. Она была первой его аугментированной девушкой. Он буквально задыхался от восторга во время “нейроединения”. Когда её сознание на несколько секунд слилось с его, Инара увидела, как Хупасия “устроен изнутри”. И она и полюбила его.
Таких людей она раньше попросту не встречала. Хупасия словно жил не потому, что надо было выжить, как это делали все. И даже не ради удовольствий, выигрышей и удовольствий от выигрышей, ради которых жили самые умные и успешные. Он жил потому что его манила вперёд тёплая и печальная, вечно звучащая в его уме мелодия. Очень похожая мелодия звучала и в ней самой.
Хупасия помог Инаре приготовить великолепный ужин для Иллуянки и заминировать ресторан. В качестве приманки служила сама Инара. Драгану сообщили, что Инара хочет привлечь его и его “бойцов” к большому набегу на одну дальнюю вогеновскую колонию, и потому приглашает их всех на шикарный ужин.
Драган оказался настолько глуп, что Инаре даже и не пришлось появляться в ресторане. Драган и его киборги жадно и грязно жрали и пили, когда Инара и Хуп совершенно без труда пробрались к её кораблю, отстыковались от станции, и отлетели на безопасное расстояние. Тогда Инара взорвала ресторан. С тех пор они с Хупом не расставались.
А дальше всё развивалось очень стремительно. Взрыв ресторана был объявлен вогенами терактом. На Инару и Хупасию открыли всегалактическую охоту. Им постоянно приходилось прятаться и убегать, путая следы.
Могущество Хайна быстро и необратимо рушилось. Причиной тому было и специфическое руководство вогенов, и повсеместные атаки невесть откуда взявшихся пожирателей, и нарастающее сопротивление аугментированных людей.
Хайнцы стали покидать недавно терраформированные планеты. Их цивилизация сжималась, как сжимается задетая хвостом крупной рыбы актиния.
Чтобы терраформированная планета не откатилась к своему предыдущему состоянию, её состояние нужно было поддерживать. Для этого требовалось как минимум два человеческих ума. Одиночки на такой должности быстро теряли рассудок. Идеальной “регулирующей группой” для оставленной людьми терраформированной планеты была любящая пара. Случайные компаньоны - регуляторы обычно скоро начинали ссориться и буквально разрушали доставшийся им мир.
Решение стать “регуляторами” небольшой планеты Тарукка далось Инаре и Хупу не просто. Это решение предполагало отказ от тел и полное переселение в огромную, управляющую планетой нейросеть. А Инара и Хуп любили в том числе и тела друг друга. Однако выхода, по большому счёту, у них не было. Если бы они не пошли на это, их достаточно скоро бы поймали… Правление вогенов растлевало галактику. Даже самым близким в прошлом друзьям доверять стало опасно.
Мы выныриваем из этого неожиданного погружения в чужую жизнь назад в первоначальную рафинированную, синтетическую тьму. Видимо Хуп уже сделал всё, что собирался, потому что мы снова слышим во тьме его голос.
Хуп: Ну вот и всё, мы снова можем вернуться к нашим обычным жизни и любви. Всё же это немного обидно, что когда мы любим друг друга, мы не можем говорить…
Инара: Почему же не можем? Ты же слышишь крик моих птиц, шопот моих облаков, дробь моего дождя.
Хуп: А ведь правда. И ты слышишь шум моих волн, осязаешь тени моих рыб, чувствуешь ледяную тьму моих глубин.
Инара: Ты слышишь грохот моих вулканов, ржанье моих коней и треск моих молний…
Хуп: А ты журчанье моих ручьёв, шепот моей осоки и рокот моих водопадов…
Инара: Наша любовь - это и есть наша с тобой беседа.
Хуп: Возможно, что это самая продолжительная и сильная любовь в космосе.
Инара: И самая глубокая и содержательная беседа, идущая в нём…
Занавес