Мой очень давний друг и, в известной степени, соратник, Костя Рубахин, недавно, в одном из своих текстов, уподобил деньги своего рода “медиатору или гормону”, который выделяет “железа общества” для того, чтобы стимулировать человека вносить в общественное дело свой вклад. Из такого посыла Костя заключает, что “сбалансированном обществе” человек должен получать количество денег пропорциональное его вкладу в “общее дело”.

С моей точки зрения эта позиция представляет собой тугой пучок плотно сплетённых и достаточно опасных мифов. Я решил взяться распутать этот пучок. Буду развенчивать распространённые медийные мифы по очереди. Однако сначала скажу пару слов о том, почему хорошее мышление ни в коем случае не должно базироваться на метафоре.

Метафора - это “форма подобия”. Важным свойством метафоры является то, что она не учитывает степени подобия. Метафора отмечает сходные особенности двух предметов и усиливает их, искажая таким образом картину реальности. Любая картина мира, базирующаяся на метафоре будет искаженной.

Базироваться надо всегда на фактах и строгих логических построениях. Когда несущая конструкция концепции, состоящая только из фактов и логики, уже возведена, можно использовать метафору для её иллюстрации. Что я сейчас и сделаю.

Начинать построение гипотезы с метафоры - это всё равно, что начинать возводить собор с фрески на его стене.

Другая метафора, иллюстрирующая обречённость метафорического мышления на ошибку. Кошка и стул обладают общим свойством четвероногости. В этом контексте можно уподобить кошку стулу. Но развивать идею подобности стула кошке не рекомендуется. Иначе рискуешь сесть на кошку или покормить стул.

Теперь поговорим об очень старой метафоре, породившей буквально огромное количество разнообразных заблуждений. Об уподоблении общества живому организму.

Метафора эта - эффективно использовалась для порабощения человека обществом ещё в прото-античности. Например, Риг-Веда оправдывает с помощью этой метафоры чудовищную и до сих пор не до конца изжитую кастовую систему.

Не менее стрёмное древнеегипетское общество исповедовало принцип Маат, уподоблявший макрокосм микрокосму, и направленный на удержание “нижних чинов” внутри социальной машины.

То бишь метафора эта крайне инструментальна. Она всегда была нацелена на то, чтобы обмануть производящие силы, “доказав” им, что они не справятся без управленцев.

Тут показательным будет случай древнеримского политика Менения Агриппы. В 494 м до году до нашей эры плебеи натурально хотели уйти из Рима, оставив зарвавшихся патрициев и прочую правящую сволочь наедине с рабами. На бочку вылез Менений Агриппа и объяснил незадачливым плебеям, что они с правителями и патрициями составляют единый организм, и что им без них, ну никак не прожить. Согласно легенде плебеи натурально повелись на этот вопиющий развод.

В дальнейшем обсуждаемую метафору кто только не юзал. От Платона, до Гобса, Руссо и Спенсера. И заметьте, что Руссо так же эффективно уговаривает с помощью этой метафоры “народное тело” свергать правителей, как Менений Агриппа уговаривал плебс правителям подчиняться.

То бишь метафора эта, как дышло. Куда повернёшь, туда и гонит массового дурня.

Единственное внятное возражение этой метафоре в мировой культуре я услышал от Михаила Салтыкова-Щедрина. В его замечательной сказке «По́весть о том, как оди́н мужи́к двух генера́лов прокорми́л».

Теперь давайте разберёмся, почему общество это не организм. Почему эта метафора - есть пошлейшая объединительская ложь?

Чем вообще отличается организм от простой и механической “системы отношений-взаимодействий”. Таких ключевых отличия на мой вкус два.

Первое. Части организма не способны жить вне его. Человек отлично живет вне общества. Более того, умный человек гораздо лучше чувствует себя в удалении от общества, нежели внутри него.

Муравей, пчела или любой другой социальный организм быстро и неизбежно умрет вдали от роя или муравейника. Именно поэтому мы воспринимаем рой или муравейник, как единый организм. У человека нет жизненной необходимости в социуме. Человек полностью самодостаточен в пределах своего тела. Поэтому общество - это ни какой не организм. Это система взаимодействий отдельных организмов.

Второе отличие стоит на идее о том, что сложность и эффективность всего организма принципиально выше совокупной сложности его частей. И это так по отношению и к пчелиному рою и к муравейнику.

Если вы когда-либо интересовались тем, как муравьи “прокладывают дороги”, вы могли узнать о том, что возникающая при этом вычислительная модель значительно превосходит по мощности вычислительную систему каждого отдельного муравья.

С человеческим обществом наблюдается совершенно противоположный эффект. Человеческое общество принципиально глупее отдельного человека. Забавно, что именно этот факт является центральным содержанием комедии ужасов под названием “мировая история”.

Давай применим тут прелестную методу “тогда и сейчас”.

Тогда. Одно из наиболее ранних хорошо документированных сильных обществ на планете - Афинская Демократия. Очень трудно найти хотя бы одного великого деятеля, принадлежавшего к этому обществу и не получившего знаменательнейших люлей за свою деятельность. Фемистокл, Перикл, Фидий, Сократ… Это самое начало огромного списка умных и талантливых людей, принесших огромную пользу афинскому обществу, которых афинское общество за эту пользу жестоко наказало.

То бишь Афинская Демократия - это не просто глупая старуха, режущая курицу, несущую ей золотые яйца. Это слюнявый идиот, выкалывающий себе гвоздём глаз, чтобы “посмотреть что будет”.

Сейчас. Вряд ли кто-то в актуальном нам мире всерьёз хочет умереть от лучевой болезни на пост-нуклеарных пепелищах. Однако актуальное общество так настойчиво ползёт в сторону ядерной войны, что диву даешься. Трампа не ставили на пост никакие “рептилоиды”. Зачем это рептилоидам? Они, как и все, жить хотят. Трампа совершенно честно избрало “самое свободное и демократическое в мире” американское общество.

То есть человеческое общество принципиально глупее каждого отдельно взятого человека. И со временем умнее оно не становится.

Общество не является “единым организмом”. Оно не более чем машина отношений. Высокой сложности реле, задачей которого является объединение людей через подавление их воли. Общество хищнически использует способности людей, а потом приносит одаренных в жертву, чтобы с одной стороны угодить бездарным, а с другой, чтобы бездарности не высовывались.

С обществом и его отношением к человеку вроде-бы разобрались. Теперь поговорим о деньгах.

Деньги - это универсальный меновый эквивалент. Он служит для упрощения обмена одних ресурсов на другие. Ресурсы же бывают самые разные. К ресурсам в разных ситуациях могут относиться необходимые продукты, предметы роскоши, произведения искусства, продукты технологии и сами технологии, знания или же навыки. Всё это можно купить или продать за деньги.

Так же купить или продать за деньги можно время человеческой жизни. Например, в виде труда.

С этой позиции мы видим, что приняв утверждение “деньги - есть меновый эквивалент ресурса (ценности)”, мы должны также принять идею о том, что источником денег, как таковых является источник ресурса (ценности). А этим источником является именно что человек.

Эта мысль может казаться несколько контринтуитивной. Поэтому теперь давайте взглянем на “принадлежность” денег с другой стороны. Со стороны их эволюции.

Судя по всему самыми первыми деньгами в этом мире были способные долго храниться пищевые продукты. В первую очередь зерно, бобы и съедобные минералы (соль). Такие деньги были сравнительно компактны. Их было легко накапливать. И они обладали “естественной ликвидностью”, эквивалентной их съедобности.

Цивилизация Ацтеков, например, обладая гигантскими запасами золота, тем не менее, предпочитала использовать в качестве денег какао-бобы.

В Японии, традиция платить самураям рисом продержалась вплоть до конца эпохи Эдо. Любопытно, что “японские свечи”, которые мы до сих пор используем в биржевых графиках появились именно в связи с традицией платить воинам и чиновникам рисом. Этот рис приходилось менять на всякое-разное, и в итоге в Японии поразительно рано сложилась самая настоящая товарно-сырьевая биржа.

Соляные деньги до сих пор используются кое-где в центральной Африке.

Получается, что общество изначально к деньгам просто не имело никакого отношения. Человек создавал удобный для обмена продукт. Он же его потреблял, обеспечивая необходимую для поддержания ценности менового эквивалента ликвидность. Всё. Обществу в этой схеме места нет.

Я поймал в лесу павлина. Принёс его на рынок и получил за него двадцать какао-бобов. За эти какао-бобы я купил три литра деревенского пива. Где тут общество? Нету его. А деньги есть. Деньги - это какао-бобы. И эти деньги отлично работают между двумя отдельными людьми, минуя всякое общество. Общество не нужно для функционирования денег. Равно как и деньги вовсе не являются необходимыми для работы общества.

С этой позиции изобретение денег несло в себе мощный освобождающий потенциал. Это может звучать парадоксально, потому что левая пропаганда привычно позиционирует деньги именно, как инструмент порабощения. Поэтому я попробую пояснить эту мысль.

Общество скрепляет себя, предлагая свою собственную “валюту”. Эта валюта - лояльность. Любая иерархия всегда будет распределять ресурсы между своими участниками в соответствии с их верностью и согласием на сотрудничество. Чем ближе член сообщества к “управляющему ядру”, тем вероятнее его высокая лояльность и тем с большей вероятностью он получит больше ресурсных выигрышей.

Деньги же нарушают это правило. Чтобы получить деньги вовсе не обязательно быть высоко лояльным членом общества. Достаточно просто уметь производить редкий и пользующийся спросом продукт. Или хорошо торговать. Или даже, и мы это видим сплошь и рядом, умело выманивать-отнимать деньги у других.

Само-собой это свойство денег амбивалентно. То есть они с одной стороны способствуют росту богатства и власти среди разнообразных жуликов и бандитов, а с другой обеспечивают достаточный приток ресурсов в производящую экономику, культуру и науку, минуя чиновничий карман.

Из этого следует, что как только деньги полностью оказываются в руках общества-государства, они теряют свой освобождающий потенциал. Они сливаются с лояльностью. Люди перестают “зарабатывать” или “делать” деньги, и начинают из “заслуживать”. Больший доход начинает получать не умный, талантливый, смелый и ушлый. Их начинает получать более преданный, лояльный и верный. И нужно ли объяснять, что преданным, лояльным и верным исключительно редко оказывается умный, образованный и талантливый человек.

С этого места отчётливо видно, каким опасным проектом было создание системы государственного регулирования финансов в середине двадцатого века. Со временем эта система привела к серьёзному ослаблению роли бизнеса в управлении обществом. Вместо балансирующих друг друга двух распределительных машин, финансовой и лоялистской, мы получили некий стрёмный гибрид, требующий для своего перманентного регулирования непрестанно растущую армию чиновников-дармоедов.

Закончу я этот текст объяснением роли криптовалюты в создавшейся ситуации. Криптовалюта - это попытка снова отвязать деньги от общества и лояльности. Снова привязать деньги к материальному и не договорному базису. До середины двадцатого века таким базисом был “золотой стандарт”. Мне очень нравится рассуждение Артура Хейза, о том, что Биткоин - это не просто “договорная валюта”, обеспеченная массовым к ней интересом. Биткоин обеспечен той самой электроэнергией, которая пошла на его создание. В этом и состоит смысл “майнинга”.

То бишь деньги - это не просто не “гормон или медиатор”, выделяемый обществом. Деньги - это предохранитель, мешающий обществу окончательно поработить человека. И, понятно, что когда общество начинает подчинять деньги себе, роль этого контролёра начинает падать, и в воздухе повисает отчётливый казарменный запах всепланетного тоталитаризма.