Как ты купил
В советском книжном
Томик Роберта Фроста
И тебе дали в нагрузку
Брошюру с тезисами
Какого-то там съезда
Коммунистической партии?

Ты взял две этих книги.
Одна была маленькой, чёрной,
С колючими острыми углами
Свежего твёрдого переплёта.
и сероватыми страницами
Из дешевой газетной бумаги.
Она была похожа
На потрёпанного жизнью
Нищего советского интеллигента,
В неестественно дорогом
Чешском бархатном пиджаке.

Вторая выглядела тонкой,
Белой, глянцевой.
В ней был ничем не оправданный
Пустой и пронзительный лоск,
Соглядатая-комсомольца,
Приставленного гидом,
К группе пожилых
Левых западных интеллектуалов
Сдуру решивших вдруг
Посетить социалистическую Москву.

Тебя пронзило тогда чувство,
Обратное недоумению.
Ты, если так можно выразиться,
“Доумнул” тогда.

Ты отчётливо увидал,
Что в большинстве разрешенных
И популярных в СССР книг
“Общественно-полезная нагрузка”
Уже зашита внутри.

То, что к Фросту приходилось
Прикладывать специально,
Уже содержалось
В большинстве самых читаемых
В Советском Союзе книг.
И только поэтому их продавали
Безо всякой “нагрузки”.

Скажем книги “Кола Брюньон” и
“Таинственный Остров”
Содержали послание, гласящее:

- Всё, построенное одним человеком,
Или же творческой группой
Ярких неординарных людей
Будет непременно снесено,
Уничтожено или осквернено.

“Фиеста” и “Острова в океане”
Хемингуэя
Говорили о том, что человек
Может и должен привыкнуть к страданию.
Что боль нужно научиться не замечать,
Как ты не замечаешь воздух,
Как шахтёр не замечает
Въевшуюся в его тело угольную грязь.
Как бездомный не замечает,
Окутывающего его смрада.

“Путешествия Гулливера”
Сообщают нам о том,
Что не важно,мал ты, или велик,
Всё что ты можешь сделать с обществом -
Это сотрудничать с ним
Или же от него бежать.

“Щелкунчик и Мышиный Король”
Говорит нам,
Что благородный человек,
Отлучённый от высот своего поста,
Превращается в заскорузлый и простой
Утилитарный предмет.
В приспособление для колки орехов,
Шлифовки линз,
Или другой какой ерунды.

“Прощай оружие” и “Три товарища”,
Рассказывают,
Что личное счастье,
За пределами твоей
Социальной функции -
Это - девочкин бантик,
Который вечно уносит ветер,
Соломенный домик первого поросёнка
И пухлый бумажник,
Оброненный на городской площади.

Личное счастье
Так ненадёжно и мимолётно,
Что спокойней не испытывать его вовсе.
И если уж ты попал на войну,
То лучше на ней погибнуть,
И не плодить дополнительной боли.

Всё это поняв,
Я сидел в осеннем кленовом парке.

Я молча клялся себе самому
В том, что ни один художественный текст,
Который я напишу в своей жизни,
Не будет нести в себе,
Скрытой “общественно-полезной нагрузки”.
Я поклялся себе писать так,
Чтобы этим скотам,
Если им вдруг вздумается
Напечатать мои тексты,
Пришлось прикладывать к ним тезисы
Хуилиард пятидесятого съезда
Их крысо-партии,
Поскольку внутри моих текстов
Будет лишь общественно бесполезная,
Тёплая, горькая и болезненная
Социопатическая тьма.